Первые казачьи поселения на Урале обычно устраивались на островах и представляли собой скопление землянок, окруженных для безопасности земляным валом и рвом. Позже возникают постоянные казачьи городки, укрепленные двойным плетнем с земляной засыпкой и рвом. Внутреннее пространство таких городков – «жило» — было очень тесным, улицы проводились беспорядочно и были очень узкими. С началом сооружения пограничных линий на них начали строить крепости, слободы, форпосты, кордоны. Это были специфические военные пункты, предназначенные для несения караульной службы, а потому их устраивали там, где это было выгодно и удобно именно в плане военной фортификации. Иногда рядом не было даже водоемов и питьевую воду для обитателей таких крепостей приходилось доставлять издалека.

Для постоянного местожительства и хозяйствования казаков с внутренней стороны пограничной линии строили станицы, поселки и хутора. Станица — это не только оседлое казачье поселение, но и прилегающая к ней земля со всеми пахотными, пастбищными, водными и лесными угодьями (юрт). В станице находилось станичное правление, церковь, цейхгауз, казармы для  казаков, плац для учений, конюшни для лошадей. То есть, станица одновременно являлась и военно-административным центром со своими территориальными границами, вокруг которого располагались более мелкие посёлки и хутора с различным числом дворов.

Типичный казачий дом на Урале — это так называемая «связь»: две комнаты, соединенные холодными сенями. Одна из них (кухня) называется избою, а другая (чистая комната) горницей. Связи располагались таким образом, чтобы часть окон обязательно выходила на улицу. Вход в дом был через сени, откуда одна дверь вела в горницу, вторая — в избу, а третья — в холодный чулан, где хранились сундуки с имуществом, съестные припасы и всякая хозяйственная мелочь.

«Внутреннее убранство жилища довольно типичное: в кухне находится большая кирпичная или глинобитная печь, от которой до противоположной стены тянутся полати; под полатями в углу — кровать и вешалка для одежды; меблировка кухни незатейлива: широкие лавки вдоль стен, стол, скамья и божница в переднем углу. От печи на одной высоте с полатями тянется через всю комнату к передней стене «грядка» (полка), на которой помещается домашний скарб и которая делит кухню на две части: «кут» (перед печью) и собственно избу. В кути в полу сделан лаз в подполье, где хранятся запасы на зиму. Около печи у стены устроен «залавок» — низкий длинный шкаф с полками, на которых хранятся съестные припасы и посуда. На залавке хозяйка готовит еду. Здесь же стоит самовар — непременная принадлежность каждого казачьего жилища. Зимой у двери возле печи ставится лохань с рукомойником».

Внутреннее убранство горницы несколько иное, поскольку это было место отдыха и приема гостей. Стены горницы обычно оклеивались обоями или белились, полы красились, как правило, в желтый цвет. Слева у двери находилась печь-голландка, беленая или покрытая изразцами (у зажиточных казаков). В противоположном углу — шкаф с парадной посудой. В левом переднем углу ставили кровать с пуховой периной и подушками. Кровать покрывали покрывалом с кокетливыми кружевными подзорами, наволочки на подушках тоже были кружевными. Между окон на стене помещалось небольшое зеркало, украшенное вышитыми полотенцами, в переднем углу — стол и несколько стульев, над столом — божница с иконами и лампадкой. Между кроватью и столом ставили простенький диван, а вдоль других стен — несколько стульев. Стены горницы украшались лубочными картинками военного или любовного содержания, но среди них обязательно присутствовал портрет царя. В горницах богатых казаков часто можно было видеть городскую мебель, трюмо, азиатские ковры, картины и музыкальные инструменты.

Дворы, как правило, были большими, обнесенными плетнем или дощатым забором. Дворы делились на две части: передний двор и задний — баз или базок. Передний двор был при входе в дом, его содержали в чистоте, зачастую мостили досками или камнем. По периметру переднего двора размещали «погребушку» (погреб), амбары, «завозню» (сарай), где хранился хозяйственный инвентарь, телеги и сани, навес для дров или кизяка. Специальная калитка вела на задний двор, где помещались скотная изба для телят и ягнят, хлевы для овец и коров и «повети», на которых зимой хранился корм для скота. Постройки заднего двора покрывались драньем или соломой. Зимними днями крупный рогатый скот и лошади содержались на «карде» — огороженном жердями или плетнем загоне, который устраивался около гумна или около дома.

В станицах у оренбургских казаков к концу XIX в. получили широкое распространение палисадники перед выходящей на улицу стеной дома. В них обычно росли простые деревья и ягодные кусты. Вводились палисадники распоряжением начальства в противопожарных целях, но вскоре прижились и стали непременным атрибутом казачьей усадьбы и украшением станицы.

Дома казаков-татар, башкир, нагайбаков и калмыков по внешнему виду ничем не отличались от домов русских. Разница заключалась во внутреннем устройстве дома. У казаков-мусульман (татар и башкир) в домах, как правило, выделялись специальные комнаты для женатых сыновей. В каждой комнате у передней стены устраивались нары, устланные кошмами и дешевыми коврами. Специальную комнату выделяли для женщин. Если хозяин не имел возможности оборудовать женскую комнату, то специальной занавеской разделял горницу на мужскую и женскую половины. В печи обязательно был вмазан большой котел-казан, в котором постоянно варили пищу для всей семьи.

Этнографы конца XIX – начала XX вв. в качестве отличительной особенности казачьих поселений на Урале отмечают полное отсутствие каменных или кирпичных жилищ.

Пища казаков хотя и не отличалась особым изыском, но была довольно разнообразной и питательной. Излюбленные казачьи блюда — постные или скоромные щи из кислой капусты, лапша, пельмени с мясной, грибной или овощной начинкой. В постные дни употребляли в основном щи, крупяные похлебки, пшенную кашу, картофель вареный или жареный на постном масле, уху, соленую капусту, огурцы. В качестве деликатеса к столу подавались соленые арбузы.

В скоромные дни и по праздникам обычный рацион составляли мясные щи, лапша, яичница, мясное жаркое, молочные лапша и каши, кислое молоко, сметана. Праздничный стол разнообразили жареной птицей.

Из напитков, кроме разнообразных киселей, в казачьей среде повсеместно был распространен чай. По воскресным и праздничным дням к чаю подавали шаньги (пшеничные круглые лепешки, обмазанные сметаной) и пироги. Хлеб казаки пекли и употребляли только пшеничный, поскольку есть ржаной («мужичий») хлеб считалось недостойным для казака.

Праздничное угощение родственников, соседей и друзей считалось делом чести любого казака, даже малоимущего. «Гостевой стол», по словам историка и этнографа Ф.М. Старикова, «буквально поражает своим обилием и разнообразием: тут подаются жареные гуси и утки, различные мясные паштеты, студни и похлебки, сладкие пироги и сдобные каравашки разных сортов и с различною начинкою и другие сдобульки. Вообще казак любит поесть сладко, и даже самый бедный из них истратит последний грош, чтобы угостить своих гостей. Но вся эта «стряпня» поедается только у одного или двоих, к которым пришли гости раньше; у прочих же остается почти нетронутой, потому что, по заведенному порядку, гости из двора во двор ходят от одного к другому, без всякого промежутка, до тех пор, пока большинство их не перепьется «до положения риз».

Пища казаков — нагайбаков, башкир и татар состояла из блюд, являвшихся традиционным национальным кушаньем этих народов. Это — каймак (заквашенное коровье молоко), катык, мясная лапша, салма, творог и крут (сухой соленый сыр). В праздничные дни и для особо почетных гостей готовили бешбармак и пирог-курник, начиненный картофелем и мясом домашней птицы.

В праздничные дни казаки носили вышитые русские рубахи — косоворотки, пиджаки, форменные фуражки и высокие кожаные сапоги. Кто позажиточнее, носили сапоги с калошами. Зимой в праздничные дни надевали овчинные, крытые сукном тулупы и черные мерлушковые папахи, на шее — пуховые или шерстяные шарфы, а на ногах сапоги или, очень редко, валенки (пимы). Тулуп подпоясывался цветным широким кушаком из шерстяной материи.

Зимняя рабочая одежда — дубленый полушубок, мерлушковая папаха, серый суконный кафтан (зипун), кожаные, суконные  или холщовые шаровары и валенки. На летние полевые работы казаки верхнеуральских станиц иногда обувались в лапти или кожаные башкирские сарычи.

Женщины — казачки носили традиционные русские сарафаны, а голову покрывали чепцом — повязкой, сшитой из атласа или другой шелковой материи. У молодых женщин чепец был яркого цвета, у  пожилых — темного. Для большего украшения на чепец нашивали кружева. Головной убор девушек состоял из круглой гребенки, надетой на голову, или из ярких лент, вплетенных в косу. Головным убором замужней женщины являлась «сорока» — твердый налобник с покрышкой малинового или темно-зеленого цветов. Налобник расшивали жемчугом или бисером.

Из украшений носили ожерелья из каменных или стеклянных бусин, серебряные, медные и реже золотые серьги, перстни и кольца. В летнее время поверх платья девушки и женщины носили шелковые или шерстяные разноцветные платки, накинутые на плечи и заколотые спереди брошью или булавкой. В прохладную погоду замужние женщины повязывали платок на голову концами назад, а девушки завязывали под подбородком. Осенью и весной зажиточные казачки носили драповые пальто, а в семьях среднего или малого достатка — шерстяные пальто или хлопчатобумажное, стеганое на вате. В зимнее время казачки надевали овчинные шубы с лисьим воротником, а на голову — пуховой или шерстяной платок. Обувью для женщин в зимнее время служили валенки, а летом ботинки на высоком каблуке. Женщины зажиточных семей носили ботинки с калошами.

Повседневный костюм женщин — казачек состоял из белой холщовой сорочки с открытым воротом и длинными рукавами. Рукава всегда делались наполовину из ситца, а остальная их часть (становина) — из грубого сурового или синего холста. Поверх сорочки носили ситцевую юбку и ситцевый или холщовый фартук. Там, где носили сарафаны, они для повседневной носки шились из ситца. Повседневную одежду пожилых женщин составляли холщовые сарафаны — дубасы черного цвета. На голове — ситцевая повязка или платок с завязанными назад концами. Обувью в зимнее время служили валенки, а летом башмаки из толстой кожи. На полевые работы казачки ходили в обычном повседневном костюме, зачастую для легкости снимая юбку и работая в одной сорочке.

Как писал в одной из своих книг историк Оренбургского казачьего войска Ф.М. Стариков, «случаев, когда казаки устраивают попойки, много; но самые замечательные из них — свадьбы, крестины, храмовые праздники, проводы казака на службу прибытие его оттуда, помочи… Нигде так много не выпивается водки, как на свадьбах казаков: на бедной уничтожается от 10-ти до 15-ти ведер, а на богатой — от 20 до 40».

Браки у казаков заключались довольно рано, но строго в пределах законного возраста, то есть жених должен был быть не моложе 18 лет, невеста — 16 лет. Свадебный обряд казаков отличался сложностью и состоял из нескольких этапов: сватовства, зарученья (рукобитья), девичника, бранья, большого, похмельного и других застолий.

Женитьба казаков, за редким исключением, происходила не по взаимному согласию жениха и невесты, а по выбору родителей. Начиналась она со сватовства, в котором участвовали родители и ближайшие родственники жениха, он сам. Вела все дело бойкая сваха. Отец невесты обыкновенно сразу ответа не давал, а просил подождать решения своего родственного совета. Когда такое решение происходило, его сообщали родителям жениха и тут уже происходило зарученье или рукобитье, во время которого между родителями молодых в присутствии их ближайших родственников заключался словесный договор и выговаривался «запрос» или «кладка» — своеобразная плата за невесту, размер которой колебался от 10 до 100 рублей (смотря по достатку); иногда выговаривали дополнительно шубу или шелковое платье невесте. Зарученье заканчивалось вечеринкой — «пропоем».

После этого в доме невесты начинаются почти ежедневные сходки молодежи, которая веселилась, а невеста оплакивала свое девичество, прощалась с родными, со своей косой – «девичьей красой». Накануне бракосочетания в доме невесты устраивался девичник, во время которого невеста и ее подружки шли в баню, а жених, его друзья и родственники в это время угощали родителей и родственников невесты. Вернувшуюся из бани невесту жених одаривал украшениями или платком, а его родственники — родителей, сестер и братьев невесты. После чего все шли в дом жениха, где также происходило обильное угощение. Все это время девушки пели песни жениху, невесте, дружке, свахе и другим гостям, за что последние обязаны были дарить их деньгами.

Накануне венчанья мылись в бане жених и все, кто вместе с ним должен был участвовать в свадебном поезде.

На следующий день жених получал благословение родителей и вместе с дружкой и другими «поезжанами» отправлялся за невестой. В доме невесты у казаков-уральцев трижды читалась «Иисусова молитва», после чего дружка вступал в шутливый торг с подругами невесты, которые требовали с него и жениха выкуп. После выкупа невесты проводилось небольшое угощение гостей и свадебный поезд, получив благословение родителей невесты, отправлялся в церковь.

Из церкви молодые приезжали в дом жениха, где их встречали его родители и снова благословляли. Затем свахи расплетали у молодой косу, подавали новобрачным зеркало и заставляли целоваться. В дальнейшей свадебной процедуре у оренбургских казаков наблюдались некоторые расхождения: у оренбуржцев гостей угощали легкой закуской, после чего дружка и сваха отводили молодых на покой, а гости расходились по домам до следующего дня, когда устраивается «горный стол», куда собираются все без исключения гости с той и другой стороны; у уральцев после приезда молодых из церкви они ненадолго уходят в спальню, после чего начинается полное веселье.

Во время свадебного застолья родители одаривают молодых скотом, составляя, таким образом, ядро их будущего хозяйства. Затем дружка разносит гостям на подносе водку, пряники и конфеты, предлагая «сыры закусить и на сыры положить». Молодые в это время кланяются в ноги. Тот из родственников или гостей, к которому обращается дружка, выпивает рюмку водки, закусывает пряником или конфетой и «кладет на сыры», то есть обещает лошадь, корову, барана, козу или денег, сколько может, смотря по достатку и степени родства.

На второй день свадьбы устраивается «похмельный стол», куда приходят все желающие без особого приглашения, а на третий день теща устраивает у себя «блинный стол», приглашая на него молодых и родственников с той и другой стороны. Зять, по приходу в дом тестя, дарит тещу башмаками, затем садится за стол, а теща в свою очередь берет ложку масла и, выливает его на голову зятя со словами: «будь, зять, также сладок и мягок для своей жены, как сладко и мягко это масло». После чего тарелку с блинами, накрытую сверху другой тарелкой, ставят на стол. Зять должен взять блины, перевернуть тарелку и верхнюю бросить в потолочную матицу, чтобы она разбилась. Это означает, что обряд исполнен и «блинный стол» открыт. Во время всей этой церемонии все присутствующие гости стоят чинно и смирно вдоль стен, но когда тарелка разбивается, поднимается шум и гам и каждый старается также разбить что-нибудь из посуды. После традиционного угощения начинается общее веселье, заканчивающееся, как правило, на улице в присутствии ряженых.

Другим важным жизнеутверждающим событием в казачьем быту были крестины, которые отмечались как большой праздник. К этому дню готовилось специальное застолье. Сам обряд крещения проходил, как правило, в церкви. В это время родные и знакомые собирались в доме родителей новокрещенного. По окончании обряда хозяин дома усаживал гостей за стол: кум и кума садились на почетные места, прочие гости рассаживались по порядку, в соответствии с близостью к хозяевам. Затем начиналось обычное застолье с поздравлениями, добрыми пожеланиями и песнями. Предпоследним кушаньем всегда подавалась каша. В это время повивальная бабка угощала всех присутствующих водкой, причем каждый обязательно клал ей на поднос деньги на кашу, кто сколько может. Во время подачи последнего блюда — сладкого пирога — хозяин дома также обносил всех гостей вином и каждый вновь клал на поднос деньги на зубок новорожденному. По окончании угощения кум приглашал в гости к себе хозяина дома и всех присутствующих.

Особенностью казачьих похорон является их подчеркнутый трагизм, усугубляемый непрерывным плачем и причитаниями об умершем (у казаков — выть с причетами). В этих причетах изливается горе плачущего и перечисляются все достоинства покойного. По окончании похорон, которые совершаются в соответствии с религиозными канонами, все присутствующие приглашаются родными усопшего к поминальному обеду. Накрываются несколько столов и приглашенные рассаживаются в соответствии со своим рангом: более почетные лица усаживаются за отдельный стол. Первое блюдо состоит всегда из блинов и кутьи. Перед каждым поданным блюдом все участники поминок встают и молятся об упокоении души усопшего.

Торжественно обставлялись проводы казака на службу. Перед отправлением на сборный пункт казак (будь он новобранец или уже строевой) поочередно обходит всех своих родных и приглашает их к себе в дом. В день выступления родные, а вместе с ними и все, кто захотел проводить казака, приходят к нему в дом и угощаются (здесь водки не жалели). После угощения отъезжающий служивый выходит из-за стола и кланяется в ноги родителям, благодаря их за воспитание и прося у них благословения. Родители благословляют своего сына, причем отец, а иногда — дед читает ему наставление, как он должен служить верой и правдой Царю и Отечеству, не щадя живота своего. После этого все выходят во двор. Брат или отец подводят молодому казаку его коня в полном снаряжении. Казак кланяется коню в ноги, прося не выдать его в трудную минуту жизни: «Брат ты мой боевой, не выдай меня в трудную минуту, принеси домой». Затем он прощается с родными и садиться в седло, где выпивает прощальную в отчем доме чарку водки – «стремянную». Среди служилых казаков второй очереди была распространена традиция выпивать за околицей, но ещё в виду родной станицы или хутора, последнюю чарку – «забугорную» или «закурганную».

Возвращение казаков со службы или из похода — это был праздник для всего поселка, станицы, хутора. Встречать казаков выходили далеко за околицу. Однако если в рядах возвращавшихся были погибшие, то существовал  печальный ритуал сообщения близким о страшной для них трагедии. Не видя на привычном месте в строю своего казака, жена или мать естественно спрашивали: «А где мой Петр?!». Если тот был ранен или нездоров, так и отвечали, что в обозе. Если погиб, то говорили: «Сзади, матушка, сзади». И так до тех пор, пока последний в колонне, не говоря ни слова, не отдавал папаху погибшего. Тогда поселок оглашался плачем овдовевшей казачки и ее осиротевших детей.

Смысл этого обычая заключается в том, что погибших в бою казаки продолжали числить в своих рядах. За них в некоторых станицах даже на поминках выпивали как за живых, чокаясь.

Войсковым праздником Оренбургского казачьего войска  является 6 мая (23 апреля по старому стилю) — день святого великомученика Георгия Победоносца — покровителя оренбургских казаков.

История праздника ведет свое начало с восемнадцатого века. Одновременно с закладкой в 1743 г. крепости Оренбург переселенцами с Волги: самарскими, уфимскими и алексеевскими казаками была заложена казачья слобода, позднее получившая название Форштадт. По инициативе атамана Василия Могутова в 1746 г. здесь начинается строительство каменной церкви с престолом в честь Георгия Победоносца. Можно только предполагать об уже существовавшем особом отношении волжских казаков к этому святому покровителю воинов и борцов за православную веру. Тем не менее, 23 апреля 1756 г. Георгиевская церковь была освящена архиепископом Казанским и Свияжским Гавриилом, а сама слобода на какое- то время стала называться Георгиевской. С этого периода берет свое начало престольный, в честь святого Георгия, праздник казачьей слободы, который быстро распространился на всей территории Оренбургского казачьего войска и стал фактически всеобщим.

К середине XIX в. сложился целый церемониал, согласно которому в 9 часов утра из войскового штаба торжественно выносилось Большое войсковое знамя, пожалованное императрицей Елизаветой Петровной в 1756 г. За ним в два рядя несли сорок два (включая древние — самарское и уфимское) знамени и значка — красноречивых свидетелей боевой славы оренбургского казачества. Шествие направлялось к Георгиевскому собору и сопровождалось пением гимна «Боже, царя храни». Вдоль маршрута от штаба до храма выстраивались казаки на конях. Следом за знаменами в красивых парадных мундирах шли войсковые генералы, офицеры, чины войскового правления, юнкера казачьего училища. Важно шествовали казачата-школьники, воспитанники гимназий и кадетских корпусов.

По прибытии к Георгиевскому собору во внутрь вносились Большое войсковое и синее «Падуровское» знамя «За отличие в турецкую войну 1829 года». Служить молебен приглашался архиепископ Оренбургский и Уральский. Во время службы пели хоры Георгиевского собора и архиерейский. При провозглашении протодьяконом многолетия производился 31 выстрел из орудий льготной батареи.

По окончании молебна архиепископ, сопровождаемый войсковым атаманом, обходил ряды казачьих частей и кропил их и все знамена святой водой. Затем все участники проходили церемониальным маршем перед развернутыми войсковыми святынями и торжественно относили их обратно в войсковой штаб. На войсковом дворе уже были выставлены столы с торжественным угощением для участников парада. Войсковой атаман поздравлял всех присутствующих с войсковым праздником и поднимал чарку за родное оренбургское казачество. Звучали тосты за царствующий дом, за Россию, за казаков-героев, за другие казачьи войска.

После войскового «хлеба-соли» в Форштадте начинались народные гуляния с песнями, танцами, джигитовкой, военными играми и состязаниями молодежи. Строевые казаки, молодежь и казачата устраивали в своих возрастных группах соревнования в скачках, рубке лозы, владении конем.

Отдельные участники праздника, демонстрируя свою удаль, бросались на конях с обрывистой кручи в холодный еще Урал и наперегонки переплывали его. Упражнялись в стрельбе. Для чего пускали по реке деревянные плотики с установленными на них мишенями, а в нескольких местах устраивались засады. Побеждала та засада, которая прежде всех успевала сбить цели.

Атаман лично награждал победителей и отличившихся. Как правило, наградами были денежные премии, шашки, седла, конская сбруя, часы «серебряные и никелевые», казачья «справа». Современники с неизменным восторгом описывают колорит, красочность и удаль главного казачьего праздника, который являл собой не только захватывающее зрелище, но и демонстрировал неповторимую жизнерадостность и вольный дух казачества.

Из народных праздников казаками особенно весело отмечалась масленица. Центральным событием масленичных гуляний было взятие снежного городка. У казаков для этого строили снежную крепость, которую защищало ряженое «воинство», состоявшее из «арапов», «турок», разных «рыцарей» во главе с «генералом», роль которого поручали кому-нибудь из авторитетных и популярных казаков. «Гарнизон» крепости был вооружен громадными комьями снега, снежками, трещотками, свистками. Над крепостью развевались «знамена» и «штандарты» из женских платков и шалей. В некоторых станицах над крепостью устанавливали специальный флаг с названием поселка и датой сооружения снежной крепости. Штурмовали крепость конные казаки, собранные в несколько отрядов, соперничавших между собой. Они должны были, ворвавшись в крепость, овладеть флагом. Какому отряду это удавалось, тот признавался победившим. Казак, захвативший флаг и благополучно доставивший  его распорядителю праздника, получал награду — шинель, фуражку или ремень. Остальные члены команды также получали призы, приготовленные поселковым правлением.

Защитники снежной крепости старались отбить штурмующих, бросая в них комья снега, стараясь выбить их из седла снежками, длинными палками, метлами. Устроители крепости придумывали  различные ловушки и препоны — то устраивали замаскированную яму, куда с головой проваливался первый, кто подбегал к крепостной стене, мазали часть стены дегтем. Случалось и так, что гарнизон отстаивал флаг и тогда награда в виде конфет, пряников и других сластей доставалась ему.

Обязательным элементом масленичных гуляний были конные скачки и джигитовка казаков строевого возраста. К скачкам казаки начинали готовиться заранее, откармливая и холя лошадей, так как победитель, помимо морального удовлетворения и титула лучшего наездника, получал и ценный приз — комплект конской сбруи или полное форменное обмундирование.

После завершения скачек казаки строевых разрядов показывали свое уменье владеть шашкой и пикой — рубили на полном скаку лозу, кололи соломенное чучело. Признанный лучшим рубака получал  приз. Помимо приза, победа в рубке лозы выдвигала казака в число реальных претендентов на  повышение в чине, особенно если на соревнованиях присутствовали высшие офицеры или атаман отдела.

Молодые казаки охотно участвовали в джигитовке. Начиналась она с простых упражнений — соскакивания с коня на ходу, скачках спиной к движению лошади, стоя в седле. Затем переходили к более сложным номерам: «ножницы», пролезание под брюхом лошади на полном скаку, доставанием с земли платков с завязанными в них монетами и др. Верхом конного мастерства считалось групповое упражнение, когда двое конных казаков клали себе на плечи перекладину, а третий на полном галопе крутил «солнце», подтягивался или делал «выход силой».

Девушки и молодые женщины на масленицу развлекались катанием на качелях («скакелях»), состоящих из крепкой длинной доски, положенной серединой на довольно высокие козлы.

У казаков также существовал обычай сооружать во время масленицы «корабль» из нескольких саней с подмостками. В центре возвышалась мачта, притянутая канатами к краям подмостков. На подмостках располагались ряженые и музыканты, которые пели, играли, угощались водкой. На верху мачты, на надетом на нее колесе, стояла наряженная женская фигура, символизировавшая госпожу «Масленицу».

Из других персонажей масленичных гуляний фигурировали «мадам Масленица» и её муж, которых изображали двое ряженых — старик со старухой, восседавшие на санях, в которые был запряжен бык. Верхом на быке, лицом к «супругам» сидела вторая старуха, изображавшая лихую свекровь, цель которой — поссорить «любезных супругов».

В свободное время казаки любили посостязаться в остроумии. Состязались двое, а вокруг них собиралась толпа «болельщиков». Они криком и смехом выражали одобрение тому, кто побеждал в искусстве острословия. Если один из участников состязания начинал сердиться, он считался проигравшим и под общий смех и улюлюканье уходил с арены.

Любимым пасхальным развлечением молодежи было «катание яиц».

Религиозной святыней православных оренбургских казаков была самая почитаемая в нашем крае и известная во всей России  чудотворная икона Табынской Божьей Матери. Только на начало крестного хода, которое приходится на девятую пятницу после Пасхи, в село Табынское Стерлитамакского уезда Уфимской губернии стекалось свыше 20 тысяч верующих. Это был самый продолжительный крестный ход в России. Длился он от семи до десяти месяцев и проходил по территориям Уфимской, Оренбургской, Уральской, Саратовской и Самарской губерний.

По мнению исследователей, Табынская икона представляет собой одну из ранних копий известной Казанской иконы Божьей Матери и относится к 80-м гг. XVI в. Написана она была для Вознесенской пустыни, что находилась в восемнадцати верстах от Табынской крепости, казаки которой молились ей перед отражением башкирских набегов.

Побывала она и на фронтах Первой мировой войны, в частях Оренбургского казачьего войска. Последний крестный ход прекратился осенью 1919 г. в станице Нежинской под Оренбургом. Здесь проходил фронт. Отряд красногвардейцев силой оружия разогнал богомольное шествие и разграбил весь обоз, включая золотой и серебряный оклады самой иконы. Преследовавшие красных казаки А.И. Дутова выбили их из Нежинской, а саму святыню нашли в пыли на дороге. Далее — горький и кровавый путь отступления в Китай. В дневнике А.И Дутова осталась запись: «…вынесли только оружие, патроны и Икону».

Табынская икона Божьей Матери, вплоть до 60-х гг. XX в., находилась в православном храме города Кульджа, откуда исчезла во времена китайской «культурной революции». До настоящего времени не нашли подтверждения версии ни о ее гибели, ни о ее вывозе казаками в Америку или Австралию.

---

Источник: Иванов В.А., Кортунов А.И., Косянов В.И., Чугунов С.М. Оренбургское и Уральское казачьи войска. История и культура: Учебное пособие. Уфа: РИЦ БашГУ, 2009. С. 88-100.